Как это было.
Пеший патруль идет по холмам, солнце медленно садится за горизонт, отбрасывая длинные тени.
Их шестеро – молодых солдат, не фанатиков, не идеалистов, не суперпрофессионалов-диверсантов – просто обычный патруль, группа следопытов («воробьи» на армейском сленге), позывной группы – 41В. Они уже три дня идут по следу группы террористов: на одном из боевиков ботинки Bata Super Pro, на двоих – обычные ботинки с рифленой подошвой, один последние два дня идет босиком.
С последними лучами солнца патруль по следам терров походит к холму, с которого открывается вид на маленький крааль. Отряд останавливается на ночь, маскирует стоянку и принимается ждать.
Судя по следам, группа боевиков опережает их на 5 часов. Теперь к этому надо добавить еще и ночные часы.
За прошедшие трое суток они кое-что узнали о преследуемой группе боевиков. Изначально их было семь террористов. После боестолкновения с патрулем Скаутов Грея (конная разведка РДФ) – осталось четверо. Вооружены они одним пулеметом РПД, одним карабином СКС и двумя АК. Один из террористов легко ранен, на себе боевики не тащат ничего кроме разгрузочных жилетов; один террорист бросил свою обувь – теннисные туфли – после того, как лопнула подошва. Всю эту информацию (кроме порванного ботинка) они получили от людей, которых встретили за трое суток.
Солдаты не знают, куда направляются боевики.
С рассветом патруль выступает в направлении крааля. Солдаты осторожно огибают хижины, не обращая внимания на испуганные взгляды людей, проверяют все тропы и поля, стремясь обнаружить след террористов.
Ничего.
Патруль огибает крааль еще раз, по более широкой дуге.
Ничего.
Солдаты возвращаются в крааль. Там старик и две его жены. Убогие хижины заполненные только одним – бедностью. Несколько новых вещей. Это от сына, который работает в Солбери, говорит старик, он привез их нам – дешевый новенький транзистор «Суперсоник», набор ярких цветных эмалированных «трегеровских» кастрюль, почти пустая бутылка тростникового спирта «Мэйнстэй», два отреза яркой ткани для жен, новые одеяла.
Маленький мальчик, трех лет, внук старика, испуганно смотрит из-за юбки.
Нет, говорит старик, он не видел никаких террористов, он вообще никого не видел, кроме дяди мужа сестры, который одолжил топор пару недель назад и до сих пор не вернул, а им без топора тяжело, поскольку приходится использовать старый, щербатый и тупой, а в его возрасте это уже не шутки, потому что артрит дает о себе знать…
Командир патруля, капрал, приказывает женщинам уйти в хижину и увести мальчика. Потом он подает знаки подчиненным, старика окружают и отводят на пару сотен метров в густой буш.
Допрос начинается.
Спустя двадцать минут старик хрипит от жестоких ударов в почки, из глаз потоком льются слезы, из носа – кровь, разбитые губы распухли, он написал в свои рваные брюки, его тело трясет от страха и боли.
Нет, он не видел никаких террористов, только раз, месяц назад он как-то проверял силки на птиц и видел издалека группу вооруженных людей, но он естественно испугался, нет, он не помнит, куда именно они шли, но если господа солдаты хотят, то он их проводит на то место где видел, нет, он не видел никого прошлым вечером, нет, не видел, нет, нет, нет, нет, нет, нет.
На камнях подсыхает кровь, лицо старика постепенно превращается в уродливую клоунскую маску, на которую гример нанес в избытке охры.
Капрал размышляет. Он знает, что старик не заговорит, это факт.
Жены?
Нет. Ну, может быть…
Но… кстати, более вероятно, что…
Он подзывает двоих подчиненных и приказывает привести им из крааля внука и захватить ведро с водой.
Старик смотрит как его внука со связанными руками перехватывают за ноги и опускают голову в ведро с водой. Мальчик пытается вырваться, дергается, извивается. Крики ребенка обрываются когда его рот скрывается под водой, на поверхности бурлят пузыри.
Еще раз.
Вопрос.
Молчание.
Еще раз.
Мальчик лежит на земле, кашляет, сплевывает воду.
Капрал снова берет мальчика за щиколотки.
Вопрос.
Молчание.
Мальчик слабеет, у него все меньше сил, его попытки вырваться становятся реже.
Еще раз.
Да, да! Старик им скажет, он готов сказать все. Он скорее умрет сам, но не допустит, чтобы его внуку было больно.
Он говорит.
Сколько их было? Как вооружены? Во что одеты? Что они ему говорили? Куда они направлялись?
КУДА ОНИ НАПРАВЛЯЛИСЬ?
Капрал кладет ладонь на щиколотку мальчика.
Старик говорит.
Солдаты снова и снова задают ему вопросы, стремясь уловить фальшь.
Еще раз.
Опять.
КУДА ОНИ НАПРАВЛЯЛИСЬ?
ГОВОРИ, СТАРИК!
КУДА?
ЗАЧЕМ?
Да, да, он все скажет, он слышал, как террористы говорили между собой; его жена собирала им продукты, а старик стоял рядом.
Капрал протягивает руку к радиостанции. Через некоторое время группу следопытов забирает вертолет. Информация, которую добыли от старика, ложится в схему и совпадает с той, что получена из других источников.
Холм.
Встреча.
Встречаются несколько групп боевиков, сколько точно неизвестно – от тридцати до сорока.
Военная машина приходит в действие. На аэродромах собираются стоп-группы, штурмовые команды десантников легкой пехоты, ВВС готовятся к нанесению авиаудара.
В закатных лучах по направлению к холму летят вертолеты. Десантники бегут к подножию, укрываясь за камнями и деревьями.
Собравшиеся на холме понимают, что они окружены.
Ожесточенная стрельба, стук пустых магазинов по камням, глухие шлепки пуль, попадающих в деревья.
На холме неожиданно прекращают стрелять – из-за горизонта неумолимо надвигается рев истребителей. Грохот снарядов, летящая во все стороны шрапнель. Мгновения яркого света – и в холм впиваются две ракеты.
Скользкие от крови пальцы пытаются заменить магазин у ФАЛа.
Кровь на камнях.
Семнадцать боевиков убиты, пять взяты в плен.
Спустя шесть недель капрала повышают в звании до сержанта.
Спустя шесть недель внука посылают назад к родителям в Солсбери.
Спустя шесть недель старик и две его жены лежат связанные в хижине. Один из террористов подходит к ней с факелом и поджигает дом. Сучья и сухая трава вспыхивают и потрескивают.
Жестокость войны.
С обеих сторон.
Брюс Мур-Кинг. Белый человек, черная война. Хараре, 1988. (С.Карамаев)
