Статьи о работе во Франции
Самоволка
Газета "Иностранец"
О службе во французском Иностранном легионе ходят легенды. Иностранный легион - часть регулярной французской армии, и задачи у него с ней одинаковые - защита интересов государства. Но решают они их по-разному.
Созданный Францией еще во времена колониальных войн, первоначально Легион предназначался для защиты французских граждан в "горячих точках". Впоследствии, не отказываясь от этого, он стал выполнять роль спецназа, беря на себя наиболее черную работу, самые щекотливые задачи и отдельные точечные, почти хирургические операции. Так, в середине 80-х годов именно Легиону было поручено свержение провозгласившего себя императором Центрально-Африканской республики вождя-людоеда Бокасса, а также ряд других операций, о результатах которых знает лишь узкий круг лиц.
Рассказывает москвич - бывший легионер, а до и после этого - предприниматель Дариус Богданов.
Пари
Нас было трое, бездельников-туристов, оттягивающихся в ресторанах и барах Генуи. От нечего делать мы однажды заключили пари: если мне удастся смотаться во Францию и обратно, каждый из проспоривших платит мне по 300 долларов. Если нет - с меня по 300 долларов каждому.
У меня было два основных козыря: незабытый еще опыт службы в армии и внешность, никак не соответствовавшая представлениям французских таможенников о новом (да и вообще о каком бы то ни было) русском: бронзовый загар и длинные, ниже плеч, волосы, которые я заплетал в хвост.
Перейти границу только в районе городка Вентимиллиа можно не в одном, а как минимум в пяти местах. Чтобы установить это, мне потребовался всего один день оперативно-разведывательных действий: походить, посмотреть, как работают контрольно-пропускные пункты и составить план действий.
В том месте вдоль побережья тянется сплошная цепь отелей, маленьких поселков, кемпингов и спортивных баз, и я решил, что смогу пройти прямо вдоль моря с сумкой через плечо как турист. На следующий день, около трех часов пополудни, благополучно перейдя границу, я поймал на территории Франции такси, доехал до Ментона, зашел там в кафе и тем же путем - вдоль берега - вернулся назад.
Вечером того же дня, размахивая счетом на 15 франков - как разведчик в плохом детективе размахивает перед начальством добытыми секретными документами - я собирал с пораженных друзей доллары. Разговор с пограничников постепенно перекинулся на спецвойска, а от них - на французский Иностранный легион, я завелся и заключил еще одно пари - на этот раз гораздо более серьезное. Это был уже чисто мужской спор, где дело было не в деньгах, а в принципе. "Ну уж туда-то ты попасть не сможешь", - вскользь заметил кто-то. "Смогу!"- ответил я.
Путь
Тут надо было действовать наверняка, и, добравшись до знакомого контрольного пункта, я стал присматриваться к потоку машин. Был час пик, машин становилось все больше, и очень многие притормаживали у придорожной забегаловки, чтобы закупить впрок воды и пирожков, чуть-чуть сэкономив на разнице в ценах (в Италии еда немного дешевле, чем во Франции). Обратил я внимание и на то, что документы проверяют выборочно, и машины с французскими номерами практически не досматривают.
С третьей или с четвертой попытки удалось найти француза моего возраста, которого минут сорок я убеждал в том, что взять попутчика без документов - просто и хорошо, а он доказывал мне, что это в принципе невозможно. В конце концов он написал на бумажке "$300", я кивнул головой, и мы поехали.
Примерно через четверть часа заваленная рюкзаками, спальниками, тентами и прочим туристским барахлом машина послушно притормозила возле французского таможенного пункта. За рулем - чистокровный француз, а рядом в обнимку с бутылкой белого столового дремлет крепко поддатый то ли хиппи, то ли панк. Нас не остановили.
В Ментоне я расплатился, и, выйдя из машины, понял, что все, шутки кончились. Адресов вербовочных пунктов я не знал, по-французски говорил с трудом.
Однако взяв себя в руки, я нашел небольшой частный пансиончик, сказал пожилой хозяйке, что я хочу попасть в Иностранный легион (изумленный взлет бровей), что я - русский (брови поползли еще выше) и что вот ей 50 долларов за то, что она не будет никому рассказывать о странном постояльце (брови опустились на прежнее место, и я получил ключи от комнаты).
На вокзале я уточнил расписание движения до ближайших крупных городов, где, как я предполагал, могли находиться вербовочные пункты Легиона. Ближе всего, оказалась, естественно, Ницца. Помня о конспирации, я поехал туда на электричке. Первое, что я увидел, сойдя на перрон, был огромный плакат "Французский Иностранный легион" с разными адресами, телефонами и множеством каких-то разъяснений, которые я не понял.
Анкета
После четырех дней, которые я провел в игорном доме (то ли испытывал судьбу, то ли собирался с духом), сел в такси и назвал списанный с плаката адрес. Проехав вдоль длинной зеленой ограды, мы остановились перед воротами, я вышел и позвонил. Первое, что увидел, войдя в калитку сбоку от ворот, была огромная собака, маленький плац и - в полной форме, при параде, крепкий, подтянутый человек лет сорока, который жестом пригласил меня: проходи, мол, не стесняйся! Меня провели в небольшую комнатку с узеньким зарешеченным окном, где кроме стула и стола с чистой пепельницей ничего не было. Маленькая дверь в углу, как потом оказалось, вела в туалет.
Минут через десять вошел офицер, который начал со мной беседовать - почему-то по-польски, вставляя слова и на других языках, и попросил заполнить анкеты.
"Мама", "папа", "name" - понятно каждому. Такими же понятными были вопросы об образовании, работе, родственниках, военной специальности и звании. Точным месторасположением и номером воинской части, где я служил, он не интересовался, справедливо полагая, что секреты родной страны я раскрывать не стану. По ходу разговора у меня сложилось ощущение, что нас записывали на магнитофон, хотя настаивать на этом я тоже не решусь.
Дав понять, что для кандидата в легионеры я в принципе гожусь, офицер предложил мне взять новое имя. Если бы я был западноевропейцем, расставаться со своим именем необходимости не было бы, но русским это рекомендуется настоятельно. Новое имя должно хотя бы в самых общих чертах отражать твое происхождение и соответствовать внешности. Меня нарекли Дариусом Богдановым с ударением на последнем слоге.
После заполнения анкет офицер попросил меня раздеться до трусов и бегло оценил мое физическое состояние, затем мне выдали новенький спортивный костюм и повели сдавать вещи. Деньги для солдата никогда не бывают лишними, поэтому кошелек с остатками четырех тысяч долларов и выигрышем я сдал вместе с рюкзаком, а 400 франков ($80) попытался спрятать на себе, но неудачно - все при мне находившееся, кроме трусов, вежливо отобрали, разложили на столе, пересчитали, сумму зафиксировали, список заверили печатями, один экземпляр вручили мне, а другой запечатали в пластиковый пакет и вложили в начавшую полнеть папку личного дела не то серба, не то болгарина Дариуса Богданова.
Казарма
То, что вербовочный пункт в Ницце еще не является Иностранным легионом в полном смысле этого слова, косвенно подтверждалось тем, что повсюду - на столах, полках и солдатских тумбочках в казарме встречались номера "Кепи Бланк" - фирменного журнала Легиона, красочно и призывно рассказывающего о прелестях службы.
В казармах стояли стеллажи с книгами на самых разных языках - в том числе и на русском, но - только французских издательств. Как оказалось, в своем пристрастии к чтению я был не одинок: на полях всех русских книг было множество автографов легионеров предыдущих поколений типа: "Я, такой-то (имя новое), попал (в смысле - в Легион)! Всем привет! Я русский. Кто попадет - найдите!" Дата, подпись.
Еще один момент, который роднит вербовочный лагерь с казармой - курс молодого бойца, французский вариант которого полностью аналогичен русскому. Мне торжественно вручили тряпку, ведро и указали фронт работ: во-о-он до того столба. Выражение лица того, кто меня всем этим наделил, однозначно говорило о том, что если работать не хочешь, то вещи и документы можно получить назад прямо сейчас. Хотя нанюхавшихся клея "дедов", которым надо стирать воротнички и за обедом отдавать масло, в Ницце не было, но начальники орали на новобранцев и помыкали ими точно так же, как у нас.
Такая метода - не без грубости и унижений - применялась только в рабочее время и лишь на первых порах. Все, и легионеры в форме, и мы, кандидаты в спортивных костюмах, были абсолютно равны перед старшими по званию, вместе питались и спали. У только что "сдавшихся", как мы себя называли, не было никаких занятий или тренировок, кроме хозяйственных работ по обслуживанию самих себя. Но поначалу физические нагрузки показались настолько высокими, что я на время прекратил курить. Несколько раз нас вывозили в город на медосмотр, где снова и снова что-то проверяли, записывали рост, вес и прочую обычную ерунду.
Неуставные же отношения между всеми - самые уважительные: в казарме или на плацу офицер может тебя распекать за малейшую провинность, а за обедом со словами: "А, ты русский, так давай выпьем!" - зовет тебя за свой столик.
Похоже, вербовочный лагерь - это что-то вроде отстойника, где вновь прибывшим открывают глаза на службу в Легионе, и люди с неустойчивой психикой или наркоманы, у которых через три-четыре дня начнется ломка, должны отсеяться.
Попал!
Через некоторое время нас перевели в центральный отборочный лагерь для кандидатов в пригороде Марселя - Аубань, где для начала еще раз подвергли тщательной медицинской проверке, а потом началась бесконечная жесточайшая муштра, мытье полов и ежедневные тридцатикилометровые пробежки, кроссы, марш-броски и другие разновидности бега.
Самая эффективная манера поведения в этом лагере - усердно выполнять все приказы и по возможности не выделяться. После всевозможных тестирований и зачетов по физподготовке, непосредственно перед отправкой в учебные лагеря кандидаты проходят собеседование с представителями Службы отбора и контроля - в лагере все ее называют "гестапо". Это подразделение в течение 2-3 недель внимательно следит за тем, как ведет себя кандидат, изучает его характер, все анализирует, а потом дает оценку в баллах. Если после собеседования в "гестапо" человек признан годным, его отправляют в учебный лагерь - постигать тонкости военного мастерства. Если нет - кандидата ждет "цивиль" - возвращение на гражданку.
Во время собеседования с комиссией зашла речь о том, как я попал на территорию Франции. Пришлось колоться. После того, как я рассказал о том, как вел наблюдение и подкупал туриста, допрашивающие вытянули лица и попросили осветить эпизод поподробнее. Дело в том, что большинство кандидатов приезжают вербоваться по туристической путевке, а у меня не было ни визы в паспорте, ни другого документа, подтверждающего законность моего прибытия во Францию, так что при выезде из страны - когда моя служба кончится, Легион должен будет улаживать проблемы с пограничниками сам.
Братва
То ли из-за нетривиальности того, как я попал во Францию, то ли из каких-то других соображений "гестапо" долго не давало "добро" на мою отправку в учебный лагерь. Меня вновь показывали врачам, хотя никаких проблем со здоровьем у меня не было, несколько раз вызывали на беседы - в общем, в Аубань я задержался. Не могу сказать, что мне это очень понравилось, но 50 франков ($10), которые начислялись с первого дня с момента "сдачи" в Ницце, хорошая одежда, обильное питание со всякими йогуртами и фруктами и отбой в 22 часа позволили смириться с вынужденной задержкой.
Условия "кандидатства" весьма привлекательны не только для выходца из России. Среди кандидатов было немало западноевропейцев, которые приходили на вербовочные пункты исключительно из материальных соображений - чтобы за те две-три недели, пока их будут "проверять", заработать $$200-300 и поправить здоровье. В России что-то вроде этого предпринимают бомжи, садящиеся на зиму в тюрьму.
Язык
Официально с момента зачисления в отборочный лагерь кандидат обязан учить французский. Некоторое время ему дают освоиться, а затем начинают наказывать за любое русское слово: крепко получишь "в тыкву" или пойдешь на гауптвахту.
Поначалу обучение идет на слух, и непроизвольно запоминаются простейшие команды типа "Кругом!" или "Направо!". Зачастую смысл слов постигается методом тыка или объясняется жестами. Выполнение письменных психологических тестов и постоянное общение делают изучение более интенсивным и результативным.
Никаких специальных тренировок, за исключением бега, в отборочном лагере не было - только наряды по части и работа в городе, так что главной задачей была чисто "моральная" - ужиться с 12-15 разноплеменными соседями по казарме-кубрику: двухъярусные кровати, умывальники на стене, удобства в коридоре. Правда, есть выходные, на уик-энд большинство офицеров разъезжаются по домам, и солдат может два дня валяться на солнышке или просто отсыпаться. В пятницу день тоже относительно свободный.
В выходные или после обеда, когда нет работы, все собирались за казармами в так называемом "обезьяннике" - на площадке с турниками, бревнами, волейбольной сеткой и другими снарядами - но не заниматься спортом, а для того, чтобы пообщаться. Весь лагерь - а это около 250 человек - разбивался по "кланам", все мирно рассаживались отдельными кучками, курили и болтали - естественно, никакого французского языка, только на родном.
Почти все в Легионе белые, темнокожих и арабов мало, встречаются китайцы и японцы. Деление на кланы идет по принципу старой политической карты. Русскими считают себя и эстонцы, и таджики. Нет ни сербов, ни хорватов - есть большой клан югославов. Между собой все уживаются мирно: никто не хочет ссориться с возможным напарником по заданию, да и желающих испытать, на что способен сосед, находится мало - ясно, что если человек пришел в Легион, то он за себя постоит.
"Междуклановой" вражды тоже не возникало - национальные группировки сближаются благодаря выходцам из приграничных районов: белорусы "роднили" нас с поляками, молдаване и украинцы - с румынами и болгарами. Лично я приятельствовал с итальянцами - благодаря знанию языка, и у всех русских проблем с ними тоже не возникало. Случайно я разговорился с парнем из Милана, который на гражданке служил в типографии, а в Легионе стал капралом и работал в "Кепи Бланк", мы подружились, и потом, при разводе на работу он тыкал пальцем в меня - и весь "русский клан" отправлялся в редакцию, а не чистить, к примеру, городские пруды.
Немного другая ситуация внутри клана, где земляки нужны друг другу, а новичкам - особенно. Поэтому по традиции вновь прибывший должен раздать "своим" деньги и сигареты, которые привез с собой. И того и другого в любой армии всегда не хватает. На руки кандидат получает, как уже говорилось, немного, основная зарплата перечисляется на счет в банк, а курево дорогое: средние сигареты, Golden American, например, несравненно лучшего, кстати, чем в Москве, качества, стоят 13-14 франков, поэтому курить одному не принято - всегда курят вдвоем.
Довольствие
Всем - одеждой, отличным спортивным бельем и формой, даже бритвами и зубными щетками, нас обеспечивал Легион. Пожалуй, единственное необходимое гигиеническое средство, которое приходилось покупать самому, - одеколон.
Но с гигиеной в дневное время там был некоторый напряг. Далеко не всегда и не у каждого была возможность воспользоваться цивилизованным туалетом. Он был только в одном месте на территории лагеря - в казарме. Но - подъем в 6 утра, бегом на зарядку, потом завтрак - и до вечера казарма запирается. Естественно, не без задней мысли: таким образом солдат приучают пить меньше жидкости - мало ли что придется испытать в военно-полевых условиях.
Волонтер
В отборочном лагере, прежде чем отправить в настоящий учебный лагерь Легиона, меня мурыжили больше месяца. Каждую пятницу Аубань охватывало легкое волнение: именно в этот день объявлялись имена тех, кто через неделю должен уйти на повышение - из кандидатов в волонтеры. Обычно в неделю этой чести удостаивались 20-25 человек, которые подписывали контракт об обучении, получали 250 франков подъемных, новую с иголочки одежду и первый знак отличия - настоящий зеленый берет легионера, пока, правда, без эмблемы. Контракт обычного типового содержания: обязуюсь, мол, исполнять приказы, подчиняться и так далее.
Волонтеры ощущают себя совсем по-другому и ходят королями всю неделю перед отправкой. После всех испытаний шваброй и километров вымытых полов я ощутил себя совершенно по-новому.
Мотивы
Из приключенческих романов и фильмов 60-х годов складывается впечатление, что Иностранный легион состоит сплошь из мирового сброда, бродяг и неудачников, не сумевших реализовать себя "в миру". В принципе, так оно и есть - почти все легионеры из бывших соцстран пришли сюда от безысходности. По крайней мере, я встречал русского, подавшегося в Легион в 34 года, - такого дядю с несколькими высшими образованиями и несколькими иностранными языками. Дома ему, классному специалисту, светила только торговля китайскими тряпками.
Для европейцев же служба в Легионе - хороший способ, прослужив лет 15 и как следует заработав, обеспечить себе достойную старость. Хотя и романтиков, мечтающих о пыльных ветрах и "бурях в пустыне", я тоже встречал. Были и те, кого привлекала именно незамысловатость и четкие рамки уставной службы, а также возможность всласть пострелять и повзрывать.
Нагрузка
В учебном лагере Кастель-Дари рассеялись последние романтические мечты. Французы заставили всех полностью отрабатывать условия подписанного контракта. Служба шла по 18 часов в сутки, и все это время - на ногах.
Вместе с нагрузкой начал расти и уровень благосостояния. Волонтеру положено жалование в 2100 франков в месяц. Учитывая полное обеспечение формой, гражданской одеждой, а также абсолютно всем необходимым, можно считать себя обеспеченным человеком. Конечно, это не бог весть какие деньги, но первый появившийся тогда в городе джип "Сузуки-Самурай" стоил 3500 франков, и я мог без напряга купить его после двух месяцев службы.
Быть настоящим легионером еще прибыльнее. Легионер третьего года, находящийся на территории страны, вместе с надбавками за должность и выслугу получает 8000-9000 франков в месяц. Между легионером-французом (местные там тоже служат) и всеми остальными нет никакой разницы, кроме того, что ему приходится оплачивать жилье и питание в увольнении из своего кармана, я же остаюсь на всем готовеньком. На территории части есть бары для легионеров и для старших офицеров, где цены значительно ниже, чем в городе, поэтому быть сытым и пьяным обходится совсем недорого. Но мне там делать было нечего - волонтерам посещать их запрещено.
В учебном лагере вновь прибывших разделили на группы в соответствии с нашими физическими данными. Критерием отбора служила пробежка на 3 километра - успевшие за 12 минут и менее считались первой группой, не уложившиеся в этот срок - второй. Славное легкоатлетическое прошлое позволило мне оказаться среди лучших, но в принципе это было неважно: в итоге и первую и вторую группу долгими тренировками довели до куда более высоких результатов.
В Легионе очень внимательно относятся к выносливости личного состава: известные всем штурмовые полосы - имеют длину в несколько километров и cкомбинированы таким образом, что приходится и плыть, и ползти, и карабкаться по стенам, неся на себе разные комплекты снаряжения. Серьезный подход и к рукопашному бою: пара вводных занятий, где тебе демонстрируют приемы использования подручных средств, потом тренировка и отработка их в полном контакте - так что приклад французского автомата оставил немало следов на моих бровях и губах.
Косичка
Сразу после того, как закончилась самая первая пробежка, тех, кто уложился в норматив, строем направили в цирюльню, где пришлось расстаться с излишней растительностью на голове. В Легионе все - вплоть до старших офицеров - обязаны стричься предельно коротко, а ношение бороды - прерогатива (если не обязанность) служащих инженерных подразделений. Военные строители - "мужики с топорами", как мы их называли, - на парадах в Париже смотрятся очень колоритно: здоровенные парни в белоснежных фуражках, фартуках до колен, с закатанными рукавами и распущенными бородами и усами - эдакие бравые трудолюбивые гоблины
Теоретическая подготовка заключалась главным образом в изучении устройства, назначения и характеристик боевой техники и транспортных средств, применяемых во французских войсках, мы изучали также опознавательные знаки воинских частей - и все в том же духе. По всем дисциплинам устраивались экзамены и аттестации, поэтому бывало, что я мыл пол, держа в руке конспекты по тактике ближнего боя.
На практических занятиях нас учили вождению любых гусеничных и колесных транспортных средств - кроме разве что поездов. Все должны уметь подойти к танку, БТР или бульдозеру, завести его, поехать и маневрировать. После базовой технической подготовки тех, кто проявил наибольшие способности, обучали управлять вертолетом и легкими самолетами.
Специализация легионера начинается после прохождения базовых курсов. Анализируются все показатели и результаты, и если, к примеру, человек хорошо стреляет или особо талантлив в закладывании мин, то с ним отдельно занимаются снайперским или минно-подрывным делом. В принципе Легион - это полностью независимая военная структура со своими инженерными, строительными или десантными войсками, со своей полицией и прокуратурой, поэтому возможность максимально проявить себя есть у каждого. От успехов в учебе напрямую зависит быстрота подъема по служебной лестнице и ее предельная высота. Можно навсегда стать живой мишенью и нести вахту у дверей французской миссии в Джибути или сражаться с повстанцами в Африке, а можно - разрабатывать десантные операции или заниматься радиоразведкой. Естественно, уровни оплаты этих заданий различаются на порядки.
Проявленные способности сильно влияют на жизнь легионера и по истечении срока контракта. Сказка о том, что после пяти лет службы все автоматически становятся гражданами Французской республики - и вправду сказка. По контракту бывшему легионеру будет предоставлена лишь помощь в адаптации к мирной жизни и право на десятилетний вид на жительство с постоянной работой, хотя наиболее ценным специалистам-легионерам дается возможность бесплатного образования с последующим трудоустройством в серьезные госструктуры, типа полиции, жандармерии или охранных агентств, и в этом случае гражданство действительно гарантировано.
Рабочий день
В один прекрасный день без всякого предупреждения меня отправили обратно в Аубань, вызвали к местному начальству и будничным тоном довели до сведения, что период обучения завершен, и я приписан для прохождения службы к такому-то роду войск. Я получил пакет новых документов, где среди прочего были личная карточка (аналог удостоверения личности), предписание, значок и эмблемы с нашивками. Эмблема Легиона, на мой взгляд, - это стилизованный цветок или ветвь, но некоторые видят в ней костер, пламя, символ единства или вообще огненного сердца.
Вручение вожделенной "Кепи Бланк" - девственно белой фуражки легионера - произошло на торжественном построении лагеря, когда под звуки гимна Легиона произносится присяга, зеленый берет снимается, и на голову водружается фуражка, которая впоследствии будет украшена нашивками звания, должности и значками рода войск. Отныне покинуть службу и вернуться "в мир" можно лишь тремя легальными способами: либо дождаться, когда истечет срок контракта, либо получить увечье или заболеть, либо - умереть. Можно еще, конечно, пуститься в бега, но тогда неминуем трибунал и потеря всех денег, хранящихся на личном счете.
Оклад
Начальный оклад легионера составляет около 3000 франков в месяц. По условиям контракта два года из пяти предстоит прослужить на заморских территориях. Это может быть и африканская страна, и атолл в Полинезии, и остров у берегов Антарктиды. Твердого оклада нет, сумма складывается из базовых тарифов и надбавок за климатические условия, степень остроты конфликта, категории части, где ты служишь (диверсионный отряд, передний край или тыл при позиционной войне).
Есть еще один вариант, когда предлагается контракт на разовое задание, и можно выбирать, устраивает тебя сумма или нет. Но, как правило, никто не спрашивает, едешь ты или нет - за подобные операции платят хорошо и желающих заработать тоже немало.
Условия жизни легионера и кандидата или даже волонтера отличаются как земля и небо. Мы жили в благоустроенных общежитиях, не имеющих ничего общего с казармой, по 1-2 человека в комнате. По прибытии в часть приписки с легионером углубленно занимаются конкретно его специальностью, потом такие же лекции и экзамены, как в учебке. Чтобы получить направление на службу за границу, где платят действительно хорошие деньги, нужно прослужить во Франции минимум год, проявив при этом недюжинные способности. Но учеба эта не так изнурительна, как раньше. Все занятия заканчиваются до обеда, а после пяти вечера ты свободен: хочешь, иди в бар и пей пиво под музыку или играй в бильярд, хочешь - качайся в зале или плавай в бассейне, а хочешь - бери увольнительную, отправляйся в город и твори что взбредет в голову, - главное вернуться к построению в 6 утра. В том, что касается увольнений, никаких ограничений нет, но желательно, чтобы непосредственное начальство знало, где тебя искать в экстренных случаях. Поэтому приходилось говорить, что, мол, буду в публичном доме таком-то на улице такой-то, или с той-то, и вот ее телефон.
Отморозки
Легионеры во Франции и просто солдаты относятся друг к другу так же, как милиционеры из райотдела и сотрудники ФСБ в России. Легионеры - специфические люди, к которым, с одной стороны, все испытывают уважение, а с другой - их считают беспредельщиками и отморозками. Ну, в самом деле, кто знает, на что способен этот парень, у которого, может, есть именной пистолет - подарок президента. Когда легионеры выполняют задание совместно с армией, любой из них может заменить сержанта, а то и капрала по уровню компетентности и подготовки. Плотного взаимодействия с армией почти никогда нет, а если оно и случается, то как в кино: прибыла спецгруппа, а солдаты сбились в кучку и шушукаются: "Вот они, приперлись!"
В случае, если легионер совершил что-то неправильное, например, напился и перестрелял деревню или дезертировал, судить и наказывать его будут полиция и прокуратура Легиона по своим, очень суровым законам.
Отъезд
Плотная учеба подходила к концу, деньги в банке прирастали, и к своему заслуженному первому отпуску я приближался не без результатов. К этому этапу мы стали матерыми волками, клановые отношения хотя и ослабли, но не прекратились. Теперь это было уже не сбивание в кучку земляков во враждебном окружении, а спокойная дружба серьезных людей. И вот один из друзей, отличный русский парень - отнюдь не рядовой - намекнул мне, что командование уже некоторое время готовит нашу группу на конкретное задание в конкретной стране и вскоре после моего отпуска нас туда отправят. А люди, которые там уже бывали, рассказывали, что лично мне, легионеру первого срока, без звания да еще и русскому, туда лучше не попадать.
Туманность формулировок, надеюсь, понятна, уточню лишь, что опасность заключалась не только в угрозе физического уничтожения, но и в условиях жизни, окружении и местных болезнях, делающих за пару месяцев нормального человека инвалидом, имеющим право на все льготы.
И все это - просто так, на пари
Неприятно быть заподозренным в излишней осторожности, но перспектива провести остаток жизни пусть и во Франции, но не на своих ногах, а на пенсии, меня в 24 года не прельщала. После некоторых раздумий и советов с товарищем я решил, что пора готовить отход. Официально покинуть Легион можно было только с помощью медицины, и я пошел на сознательный подрыв здоровья. Разъяснять механизм процедуры не буду, но в результате у меня обнаружили туберкулез - хорошо, что на ранней стадии. К счастью, обошлось без фатальных осложнений - если не считать проблем с дыханием. Меня поместили в госпиталь, откуда после трех недель интенсивной терапии отправили в полугодовой отпуск с возможностью последующего продления или расторжения контракта. Я, поняно, выбрал последнее.
Сохранив честное - пусть и не совсем свое - имя и избежав риска в тропиках, я, конечно, проиграл в деньгах: некоторая сумма была с меня удержана, но то, что я получил - выходное пособие, страховка и часть заработка - позволили, "комиссовавшись", долечиться и провести во Франции еще полгода - уже по своим родным документам.
Болтаться по Франции мне не хотелось, поэтому я пошел к своему теперь уже бывшему начальству, где получил свидетельство о том, что я с такого-то по такое-то находился в составе Иностранного легиона, и барахло, с которым я "сдавался". После почти семи месяцев легионерства моя внешность существенно изменилась - я был брит, худ, но при этом ни одна из старых вещей на меня не налезала. Поскольку мне был положен бесплатный проезд до любой точки Европы, я отправился обратно в Италию, откуда все и начиналось. Помотавшись там месячишко-другой, купил билет на самолет - и вернулся в Москву.
Просроченные визы, как при въезде в любую страну, так и при выезде из нее - для легионера, пусть и бывшего, но с остатками денег - не проблема. Что же касается законности моего легионерства - да, по закону гражданин России служить в армиях других государств права не имеет. Но мало ли на что не имеет права наш гражданин!
И мало ли на что он право имеет...
Записал Василий КЕМАЕВ
